Пространство терминологически-словарной работы

Выступление в «СМД-баре» 19.05.20 г.
Видео здесь: https://youtu.be/Ll1N6Gf2_uc

Максим Отставнов: Уважаемые коллеги!

Я прошу прощения за то, что в разосланных материалах опечатка на первой странице касательно даты, но это в лучших традициях энциклопедической работы, как учат нас Ильф с Петровым: после всех корректур на титульном листе будет написано: «Энциклопудия».

Мое сообщение называется «Пространство терминологически-словарной работы».

Я буду относиться к нескольким блокам материала, к двум прежде всего, и к нескольким ситуациям, в которых мы находимся.

1) Это проект под громким названием «Категориальный строй, понятийный аппарат и терминология филологической герменевтики и лингводидактики верская школа, связанный с тем, что у такой формации, как Тверская герменевтическая школа (или Тверская школа филологической герменевтики и лингводидактики, или даже СМД-герменевтики), как и у многих других есть определенные трудности, связанные с ее воспроизводством. То есть вопрос: останется ли эта школа школой Г. И. Богина, а научная школа умирает с уходом второго поколения, как известно, или мы как-то будем ее продолжать. Номинально — это обычная научная грантовая работа с коротким сроком и очень компактным бюджетом, и она, конечно, к концу этого календарного года будет выполнена с качеством лучше медианного качества научных работ, которые ведутся в стране, и какой-то продукт (о жанре которого я отдельно потом скажу) будет получен. Но «по гамбургскому счету» мы понимаем, что чтобы нашу задачу, связанную с воспроизводством решить, это будет только началом, и нужно искать какие-то организационные формы, в которых она будет продолжаться.

[См. Категориальный строй…, Предварительные материалы проекта, очередной сборник «Понимание и рефлексия», в особенности статьи Обориной, Обориной—Отставнова и Чебанова, каталог с первичными текстами (пополняется).]

2) Вот я неожиданно для себя месяц назад попал сюда, это работа по созданию «Глоссария технологий мышления». Я познакомился с материалами, относящимися к тому моменту, к тому времени, когда меня здесь не было еще. Я вам могу сказать одну вещь: ребята, вы так резво бежите, что вас не догнать, и единственная моя надежда — что мы бежим параллельными курсами или бежим навстречу и где-то встретимся, и вот поэтому я сегодня рассказываю то, что хочу рассказать.

[См. Технологии мышления (красный сборник), Технологии мышления (синий сборник), материалы предыгры, записи двух ранее прошедших семинаров.]

3) Я также буду иметь в виду собственный опыт терминологической работы в проектах, связанных с вычислительной техникой, я постараюсь на них не ссылаться поскольку они редуцированы, они гораздо проще чем те, которые мы делаем, но совсем не иметь ввиду я этого тоже не могу, просто потому что они объемные (и травмирующие для меня), там тоже есть свои вопросы.

4) Кроме того, если говорить о профессиональной принадлежности, я прежде всего редактор последние 20 лет, основная масса моей работы — это редактирование. И когда редакторский проект — это может быть редактура перевода, это может быть редактура чего угодно — достаточно объемен, в нем терминологические вопросы так или иначе встают, поскольку нужно делать предметный указатель, а где-то нужно согласовывать терминологию. Есть вот есть такой более аморфный и менее отрефлектированный опыт, и я как-то тоже буду иметь его в виду.

В своем сообщении я не буду стремиться к оригинальности, я не буду стремиться сказать что-то новое. Я отрабатываю норму, согласно которой методологическая рефлексия должна присутствовать в работе. Да, я возвращаю аудитории свое понимание того, что вы делаете, или того, что вы делали до того, как «вы» стали «мы». Если я все понимаю правильно, то мы потратим на это 15 мин., а если я подменяю узнаванием из своего опыта понимание того, что происходит здесь, будут какие-то возражения, дополнения, может быть я все говорю неправильно, и будет продуктивная дискуссия. Это нулевой пункт.

[1. Двоякий характер терминологически-словарной работы]

Я в первом пункте хочу произнести два тезиса, которые рассудочно друг другу противоречат, и это самый страшный, самый странный для меня пункт.

1) Словарно-терминологическая работа, написание словаря, отличается по своему характеру, по операторике, от работы понятийной, которая является ведущим жанром в методологических семинарах в нашей традиции. Она другая: текст строится не так, как строится понятие (хотя мы можем говорить, что текст выражает какие-то понятия или отражает, что угодно), это текстопостроение, это синтагматическая работа, которая должна делаться просто по нормам, которые приняты [в такой работе]. Значит, по продукту она своему отличается — это текст, а не понятие, выраженное в схеме, — и отличается по функционированию терминов, поскольку, когда мы выходим на методологический семинар и в нескольких слоях рефлексивной работы выходим к схеме, у нас термины — это бирки, которые в лучшем случае как бы указывают на какой-то уже использованный и отрефлектированный материал, на происхождение его. В принципе, чем рафинированнее схемы, тем они могут быть условнее; в какой-то момент там может стоять X, Y, Z вместо слов, нагруженных какими-то культурными значениями, и более того, в определенных ситуациях к этому нужно стремиться. В словарной работе это не так, мы должны все время тянуть контексты, тянуть коннотации, которые из различных культурных областей следуют.

2) Значит второй тезис, прямо этому противоположный, очень интересно. Если, допустим (как мы работаем), основным материалом являются некоторые тексты, некоторый их корпус, который мы хотим «ословарить», «олексиконить», значит, мы усматриваем в этих текстах или пытаемся усмотреть какую-то парадигму и строим текст. Как любой текст, это синтагма такая растянутая. И в то же время, когда мы меняем рамки, когда мы смотрим чуть более широко, то получается, что у нас вот это вот эта синтагматическая работа она выполняет функцию парагмадизации некоторой синтагматически представленной смысловой и содержательной области, т. е. мы выполняем синтагматизацию в функции парадигматизации.

Понять это невозможно, отсхематизировать сложно, и я сейчас не буду пытаться это делать, я два года над этим размышляю, как это может быть представлено.

И я должен к этому подтянуть еще вот что: кроме того, что это текст, который произносится в коммуникации, коммуникация должна строиться как коммуникативное действие со всеми атрибутами действия: прежде всего оно происходит в какой-то ситуации, нужно ее понимание, и конечно, как у всякого действия, у него должна быть цель. А чтобы целеполагание осуществить, нужно самоопределиться.

[2. Пространство самоопределения]

Исходя опять-таки из собственного опыта действий и размышлений (и в этом смысле, безосновательно), перечислю три известных мне направления, которые задают это пространство.

1) Первое — это воспроизводство, цель воспроизводства или, как мы можем громко говорить, СМД-методологии, или какой-то области представлений из нее. Не буду это комментировать.

2) Второе направление (или второе измерение) этого пространства — это экспансия на новые виды мышления и деятельности с целью развития социокультурного целого. Здесь могут быть другие ценностные ориентации, просто мы можем говорить, что у нас вообще ценность развития и «мы методологи не для того чтобы методологией заниматься, а для того, чтобы что-то развивать». Наличие этого направления основательно, и мы можем апеллировать как к истории метрологического движения, так и к истории отдельных формаций, и мы можем цитат в поддержку его нарезать сколько угодно. Есть такая точка зрения, что это самое главное, и она легитимна, хоть я ее и не разделяю.

3) И третье, то что я очень грубо назвал «идеологизацией» или «индоктринацией». Вот у нас есть наш взгляд на мир, картина мира как мира мышления и деятельности, и мы стремимся, чтобы он получил популярность и распространение, чтобы получить от этого какие-то дивиденды, которые могут быть культурными или просто материальными: нам, если мы относимся к школе, которая авторитетна, зарабатывать деньги проще в тех разных областях, в которых мы работаем.

Вот в так заданном пространстве у меня нет вопросов (видимо это из какой-то ценностной структуры идет): для меня воспроизводство методологии, методологических способов организации, мышления и деятельности важнее; для меня задача № 2, то есть второе направление, подчинено, и третье тоже (я его грубо сформулировал, можно гораздо тоньше сформулировать, поскольку, допустим, в любой образовательной практике индоктринация присутствует, поскольку просто мы не умеем иначе представить что-то, чем как «учение» собственное или «доктрину», и лучше это делать явно, чем пытаться делать вид, что этого нет).

Это можно собрать — и если бы я делал доклад в организационной интенции, собрал бы — в какую-то рамочную конструкцию. Но я сейчас сделаю шаг в сторону. Я произнес несколько категорических вещей, а далее — я в конце скажу, почему, — далее я буду двигаться чуть с меньшей определенностью, с большей предположительностью и с большей открытостью.

[3. Пространство терминологически-словарной работы]

В третьем пункте я перечислю те места в работах, которые должны быть отработаны, чтобы словарная и терминологическая работа была продуктивна. Они достаточно кондовые.

1) Наполнение словника: что у нас в основном словнике, что у нас в предметном указателе, а что мы не считаем терминами.

Оно может делаться по разным основаниям. На одном полюсе это ситуация, когда у нас есть некоторая парадигма, и мы исходя из нее строим сверху этот словник. Допустим, мы говорим «мыследеятельность», у нас есть базовая схема МД, и те процессы, которые там перечислены, будут нашей «макропедией» (в терминах «Британники»), теми основными статьями, которые там будут.

Можно целиком построить словарь на этих основаниях, у нас есть два, наверное, известных многим примера, это поэтический словарь Квятковского [Квятковский А. П. Словарь поэтических терминов / Под ред. С. М. Бонди. — Москва : Гос. изд. иностр. и нац. словарей, 1940; Квятковский А. П. Поэтический словарь / Науч. ред. И. Роднянская. — М.: Сов. Энцикл., 1966], где, в общем-то в виде словаря, по алфавитному признаку построенного, по сути дела излагается некоторая доктрина, некоторая стиховедческая концепция (очень интересная была история: как он появился, почему он появился, почему он появился в таком виде, два раза под разной редакцией, довольно смешная), и к нему можно обращаться как к образцу.

Второй смешной здесь образец — это «Словарь театра» Пави [Пави П. Словарь театра / Пер. с фр. под ред. К. Разлогова. — Москва : Прогресс, 1991], который точно так же выглядит, причем это был эпифеномен некоторых его переводов, потому что в оригинале мы имеем издание, которое имеет гораздо более специальное узкое название [это ошибка докладчика, в оригинале книга также называется «Dictionnaire du Theatre»], тем не менее в России его выпустили огромным тиражом под таким названием и он оказался единственным, кроме «Театральной энциклопедии», словарем театра, и когда через это специфически структуралистское ви́дение студенты, которые пошли за каким то словарем в библиотеку и взяли этот словарь, начинают читать другие тексты, в других концепциях написанные, получаются очень интересные вещи. Также как и с Квятковским, который сместил всю терминологию, какую только можно, это очень весело. 

На другом полюсе мы воздерживаемся от преждевременного накидывания какой-то парадигмы, у нас есть достаточно рыхлый корпус текстов, и в текстах не подчеркнуты, не выделены термины. И мы просто набираем экспертов, которые, как мы предполагаем, разбираются в этой области, и просим выписать то, что они считают терминами. А потом это можно обсудить: почему у некоторых что-то попало в список, и почему не попало у других, и какие-то проблематические соображения просто появляются потом.

Большинство словарей и энциклопедий строится по некоторому промежуточному принципу, то есть сочетают подходы, и здесь очень интересный пример «Британския энциклопедмя», в которой есть том «Пропедия», где излагается в явном виде картина мира знаний (авторы договорились о том, что человеческое знание выглядит вот так), есть «Макропедия», которая в основном следует этой картине, а с другой стороны, есть «Микропедия», которая отчасти наполнена просто по формальному признаку (там есть критерии, по-моему, даже опубликованные где-то), а отчасти строилась именно по экспертному принципу путем буквального подчеркивания тех слов, которые в нее посчитали необходимым вынести.

Вот диапазон всех возможностей, которые есть.

2) Второе место — анализ ситуации: в какой ситуации мы пишем этот словарь и, если мы считаем там....

[Ведущий напоминает выступающему о регламенте]

Я побегу быстрее. Здесь целевое назначение, жанр и стиль определений.

3) Третье место очень близко к нему привязано — это анализ культурных образцов, вот как как я по ним пробежался, на самом деле их очень немного. И я обязательно хотел сказать о том, что у нас есть некоторые образцы людей из сообщества или групп, которые пытались эту работу делать, и к ним тоже нужно все время обращаться.

Я бы здесь обратился к работе коллеги Кордона с соавтором [Комаров С. В., Кордон С. И. Основы методологии: системодеятельностный подход. Категории. — Пермь : Изд-во Пермского университета, 2005], над которой все смеялись... Это не словарь, а учебник, в котором терминологическая работа проделана, великолепная в этом отношении. Я бы и к опыту коллеги Мацкевича [статьи для «Новейшего философского словаря» (Новейший философский словарь / Гл. науч. ред. и сост. Грицанов А. А. — Минск : Изд. В. М. Скакун, 1999) и тома «Философия» «Всемирной энциклопедии» (Всемирная энциклопедия: Философия. / Гл. научн. ред. Грицанов А. А. — М. : АСТ, Мн.: Харвест, Современный литератор, 2001)] с очень большим интересом отнесся.

4) По поводу 4 пункта. Это собственно написание текста, которое становится очевидным, если остальные пункты отработаны. Сюда бы я отнес обращение к корпусу текстов за цитатами или готовыми фрагментами для пересказа и иллюстрирования и т. д.

5—6) И два места обеспечивающих. Это библиографическая работа, которая необходима формально, поскольку нужны эти ссылки и отсылки, и необходима сущностно, поскольку опыт показывает, что, если больше 500 работ, больше даже 300 работ в библиографии, плоским списком невозможно с ней работать, аннотации нужна, в голове это не удержишь, нужны ключевые слова по крайней мере.

И еще один момент, который ускользает на мой взгляд — это то, что если мы берем какой-то образование, которое существовало в течении длительного времени, внешняя ситуация для которого менялась, то нужна историческая работа, поскольку есть история понятий, есть история терминологии (которая очень часто с ней не совпадает), и это должно быть отражено.

[4. Жанр «семинарий»]

Если говорить о той работе, которую я упомянул [«Категориальный строй, понятийный аппарат и терминология филологической герменевтики и лингводидактики»], то у нас выгодное положение. Во-первых, у нас обозримый корпус собственных текстов, а во-вторых, целевое назначение, аудитория жестко заданы: мы знаем кто это будет читать, мы знаем их культурный багаж.

В-третьих, мы нашли интересный культурный образец, о котором я два слова хочу сказать. По-русски этот жанр книги назывался «семинарий», он не популярен, он в ходе культурной революции тридцатых годов был, практически уничтожен, хотя сейчас кто-то пытается что-то в нем делать. Это книжка, в которой собраны: 1) исторический очерк некоторой области, 2) терминологический ее словарь, и 3) аннотированная библиография. Он процветает, допустим, в англоязычной литературе — это то что называется «companion» (хотя само слово модное, под таким названием много чего издают, но вот в полном виде он так представлен).

И поэтому у нас есть картинка нашего продукта, она, в общем-то, отражает структуру этих работ в результате; поэтому нам немножко проще.

Я надеюсь, что я покажу какие-то куски этой работы через два месяца, когда мы дойдем до герменевтической проблематики на этом семинаре.

* * *

И в заключениe я скажу, что я намеренно здесь уходил от некоторой определенности, поскольку я не претендую сейчас на организационную позицию, не хочу разрисовывать эту схему как позиционную и призывать кого-то к работе. Она мне нужна для другого, я хочу ее использовать как основу для сопутствующей рефлексии участия в этом семинаре. Потому что у меня есть определенные сложности — допустим, когда коллега Флямер делал доклад (образцовый по структуре, если взять доклад и материал, которой он разослал: проект текста), и есть его обсуждение, и к нему идут замечания, часть из них я чувствую, осмысленна, опирается на глубокий опыт размышления, но я не вижу самоопределения участников, я не вижу их позиционирования, и не понимаю с какой позиции произносится текст. Это пролетает. Я вот вынужден, чтоб домысливать, чтобы как-то понять, и лучше это делать тоже в явном виде, как я это отрисовал.

Я остановлюсь здесь, выслушаю вопросы и замечания.

Пострефлексия

Максим Отставнов: Да, очень весело получилось, хорошие напряженное обсуждение, я к некоторым моментам считаю нужным отнестись вслух.

1) Как-то мне не хотелось бы, чтобы заболтался тот обмен точками зрения, который произошел между коллегами Алейником и Злотниковым, к сожалению, я так понимаю, что нас покинули оба. Что СМД-подход представляет себе, если мы смотрим на методологию, ее как бы в полноте, в исторической полноте, что там эволюция и развитие, где следующей стадии снимают предыдущий полностью и целиком. Либо там популяция подходов. Первую точку зрения Владимир высказал, вторую Игорь.

Я понимаю законность того хода, сделать очередной ремейк «Категорий сложности...», как это делал Георгий Петрович в одной из последних работ, и попытаться все собрать, и считать, что оно у нас цельное и непротиворечивое. Это делать можно, нужно понимать только, зачем. Я понимаю, что можно сделать совершенно другую вещь, например, можно сказать что ключевым для методологии является противопоставление деятельностного подхода натуралистическому, вот это главное, а системодеятельностный, системомыследеятельностный подходы — это в каких-то ситуациях понадобились, в какой-то момент, а в какой-то момент мы, может быть, от них откажемся. Я могу сборку сделать совершенно другим образом: могу сказать, что ММК занималось программой изучения мышления и только этим занималось, а все остальное — это «леса», которые тоже потом можно убрать.

И когда (мне странно задавать отсутствующему человеку вопрос) Алейник говорит: нет, есть СМД-подход, который все снимает, я хочу понять его самоопределение и его цель: что он хочет этим сделать. Это очень важный момент, который я бы не хотел упустить, и мне кажется, я, неожиданно для себя, поддержу Игоря здесь, мне кажется, что здесь представленная популяция подходов более продуктивна будет. Вот о чем Таня Ковалева сказала в какой-то момент.

2) Я хочу сказать, что я совершенно пропустил реплику коллеги Ушаковой, я просто не понял ее (связь виновата или что-то), но у меня есть такое ощущение, что там важные вещи сказали и из-за этого я перестал понимать, то что Ковалева говорила до Ушаковой. И не вполне понял следующее ее выступление, это продолжение в развитие было, или отдельно. Если это можно в форме текста выразить, хотелось бы очень. 

3) Я должен отнестись к выступлению Лидии Дмитриевой: она напомнила про то, что есть кроме содержательных у нас всегда есть формальные требования, и на мой взгляд, вот именно мыслекоммуникативный или МД-подход заключается в том, чтобы все формальные требования, которые к тебе предъявляют и которые ты принимаешь, нужно содержательно осмыслять, и в том числе, если мы допустим работаем, если часть, по крайней мере, продуктов будет ложиться в рамки «Википедии», надо разбираться как эта ризома работает, это же интересно, в конце концов (да, привет Делезу от наших лаптей). 

И другой вариант, если что-то издается форме книги, здесь бы я поддержал коллегу Галушкина, что у нее как можно раньше должен быть главный редактор или редакционный совет, просто эта позиция, она должна отрабатываться. Если ее всерьез никто не может принять, значит, в игровом режиме, может быть. И идею о частых выпусках — а выпусках раннего продукта, об игрушечных выпусках, можно внутри игры попробовать поиграть и сделать игрушечный словарь, принимая что он совершенно плохой будет и «бажный», — ее нужно обсудить, на мой взгляд, это интересная альтернатива планомерному и последовательному движению.

Вот это моменты, которые мне показались важными. Я в свою очередь благодарю всех, кто отнесся к тому, что я пытался сказать в своем выступлении. Спасибо.

Leave a Reply